25.10.2017
300
0

Yoknapatawpha — это Америка. Уильям Фолкнер

25 сентября 1897 года в городке Нью-Олбани, штат Миссисипи, родился выдающийся американский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1949 года — Уильям Катберт Фолкнер. Родился он под фамилией Falkner, но подписываться предпочитал с добавлением «u» на французский манер — Faulkner, видимо, пытаясь походить на кумира своей юности, величайшего стилиста французской литературы Гюстава Флобера (Flaubert).

Фолкнер — один из «опоздавших на войну» (он был кадетом Королевских Воздушных Сил и проходил обучение в Канаде, но к моменту выпуска война уже окончилась, и поучаствовать в сражениях 20-летнему юноше не удалось). Однако чувство ненужности и потерянности, характерное для поколения «lost», было ему не свойственно. Ничего особенно примечательного в его жизни не происходило: неудачная любовь, беспомощные юношеские стихи, подработки то тут, то там — все это — обычные события в жизни любого молодого человека того времени, да и нынешнего, впрочем, тоже.

Очень соблазнительно выдать здесь какой-нибудь трюизм в духе: «Устав от однообразной жизни писатель решает создать собственный мир, живущий по своим законам…». Ну, и так далее. Но это будет неправдой. Мир Фолкнер создал, но причины творения его были совершенно иными.

***

Йокнапатофа… Площадь 2400 квадратных миль. Население 15611 человек. Карта прилагается. И подпись: «William Faulkner, Sole Owner & Proprietor». Это приложение к роману «Absalom, Absalom!» (1936) было чрезвычайно любопытным и по-настоящему оригинальным для своего времени. Расцвет жанра фэнтези еще был за горами, а научная фантастика того времени любила заглядывать скорее в другое время, нежели в другое пространство. Кстати, в прошлом году в Виргинском университете даже создали цифровую карту этого примечательного места. Полюбопытствуйте.

Фолкнер

При всем желании творчество Фолкнера невозможно подогнать ни под фантастический, ни под фэнтезийный литературный жанр. А карта местности, им нарисованная, это карта «как бы реального» округа на территории штата Миссисипи. Зачем ему было создавать «Йокнапатофскую сагу», в которую входят книги, связанные друг с другом только местом действия и изредка упоминанием героев одного романа в другом?

А ответ очень прост: Фолкнер задумал создать национальный эпос и сделал, пожалуй, самую значимую и самую успешную в истории попытку. Задача предстояла сложная, главным образом потому, что создавать этот эпос приходилось в условиях, когда национальная американская литература практически сформировалась. Это европейцы могли отталкиваться от Беовульфа, Роланда и Зигфрида; перед автором-американцем стояла задача синтеза, сборки, воссоздания.

Андрей Аствацатуров в книге «И не только Сэлинджер» так описывает этот, как он выражается, «инстинкт американской литературы»: «Завязки, кульминации, развязки — добродетели чисто европейские. Его (американского писателя — прим. автора) инстинкт — вопиющая антихудожественность, конвульсивность, фрагментарность. Америку нельзя принимать как должное, в ней нет ничего должного, окончательного, обязательного. Ее нужно постоянно собирать заново — в тысячный раз повторять открытие Колумба».

Прямую аналогию с Йокнапатофой (слово само по себе «сборное», состоящее из двух лексем чикасавского языка, ныне почти исчезнувшего, и означающее дословно «расколотая земля», а по версии самого Фолкнера «water flows slow through flat land» можно проследить в сборнике «Уйансбург. Огайо» Шервуда Андерсона, о котором уже опубликована статья на портале. И эта параллель не случайна. Уайнсбург — тоже вымышленный город, ну а сборник рассказов фрагментарен по определению. Перед читателем та же задача — собрать паззл из разрозненных кусочков.

Очная встреча Фолкнера и Андерсона состоялась в Новом Орлеане в 1925 году. Андерсон на тот момент уже громогласно о себе заявил, а Фолкнер был скромным и даже чуточку бездарным поэтом, пытавшимся подражать сразу всей мировой литературе. В эссе A note on Sherwood Anderson Фолкнер так пересказывает совет «старшего товарища»: I learned that, to be a writer, one has first got to be what he is, what he was born; that to be an American and a writer, one does not necessarily have to pay lip-service to any conventional American image… You had only to remember what you were. America ain’t cemented and plastered yet. They’re still building it. That’s why a man with ink in his veins not only still can but sometimes has still got to keep on moving around in it, keeping moving around and listening and looking and learning…

Писать нужно о том, что ты знаешь, а не о том, что принято; писать нужно так, как ты хочешь, а не так, как «пишут». Писать надо о «сейчас» (и неважно, каким годом датированы описываемые события — они все равно «про сейчас»), и не пытаться создавать «вечное», потому что завтра все уже будет другим.

А о чем, собственно, Фолкнер мог написать «со знанием дела»? Ни о войне (он туда не попал), ни о любви (хотя его первая любовь и вышла замуж за другого), ни о далеких странствиях (пятимесячное путешествие в Европу все-таки не бог весть что), ни о золотых приисках, ни даже о саморазрушении (его пресловутый алкоголизм начался уже в сороковые). Все, что знал Фолкнер, — это «little patch up there in Mississippi where you started from», но ведь и этого достаточно, это тоже Америка, и если этот кирпичик вытащить из стены, то стена рухнет.

Еще одним соблазном было бы описать все свои (и не свои) соображения по поводу самого знаменитого романа Фолкнера «Шум и ярость» (Sound and fury, 1929). Рассказать насколько он велик, как его правильно читать, что структурирует сюжет, как Фолкнер применяет технику потока сознания, как мы видим мир через «оптику» кретина Бенджи в первой части, как мы ничего не понимаем в этом (развернутая иллюстрация к знаменитому пассажу из шекспировского «Макбета»: «Life is a tale told by an idiot, full of sound and fury signifying nothing»), и как понимаем, прочитывая остальные части…

Этот роман, даже сверстанный по всем правилам, нельзя читать, сидя в кресле без карандаша. Первое издание из-за несовершенства типографических технологий было «слепым», и разбираться в нагромождении повествований было просто невозможно, Фолкнер отдавал себе в этом отчет и в пояснении издателю настаивал, чтобы текст каждого нарратора имел свой цвет…

А ведь еще были «Пока я умирала», «Свет в августе», «Сарторис» — и о каждом можно написать по диссертации. И это все он создал за 3 года работы в чудовищном напряжении. Это то, что было сделано «для эпоса». Для денег же он работал сценаристом в Голливуде и писал до 30 страниц в день. Выдающихся фильмов по его сценариям не сняли, но и грандиозных провалов ему удалось избежать.

Фолкнер

Присуждение «Нобелевской премии» сыграло с Фолкнером злую шутку. После 1949 года он получил признание со всех сторон, в том числе и на родине, где к нему довольно долго относились со скепсисом, стал послом доброй воли и… запил. Тяжело и продолжительно. Пытался вмешиваться в политические процессы, часто выступал с публичными лекциями, заводил романы, много путешествовал. Но при изменении образа жизни его литературная мощь никуда не делась. В конце 50-ых была закончена «трилогия о Сноупсах»: The Hamlet (1940), The Town (1957), The Mansion (1959). «Сноупсы» — это на самом деле (а не надуманно) атибуржуазный роман, написанный очень талантливо, поэтому Фолкнера любили в СССР, а его книги (вначале рассказы, а потом и романы) активно переводились на русский и стали публиковаться еще в 1950-ые.

Уильям Фолкнер скончался в 1962 году. В Британской энциклопедии причины столь раннего ухода объясняются очень примечательно: He was dead, of a heart attack, at the age of 64, his health undermined by his drinking and by too many falls from horses too big for him.

Лошадь, может быть, и была для него великовата, но вот задача написать американский эпос оказалась вполне по плечу.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

×