28 октября 1903 года родился Ивлин Во — классик английской литературы, имя которого сегодня незаслуженно забыто. Я бы сравнил его с лучшим, на мой вкус, прозаиком советских семидесятых Юрием Трифоновым: о нем многие слышали, но кто из поколения, которому сейчас меньше 35, читал «Дом на набережной»? Так и с Ивлином Во. Один мой приятель — преподаватель искусства из Уэльса так высказался об авторе «Пригоршни праха» и «Возвращения в Брайдсхед»: «Waugh? Of course I know him, but have never opened any of his books!».
В 1995 году британская журналистка Селина Гастингс выпустила огромную (700 с лишним страниц) и чрезвычайно подробную биографию Ивлина Во, в которой рассказала о главном стилисте английской литературы середины ХХ века. Образ получился многогранным. Так что если вам интересно, где он учился, на ком женился и в какой вере крестился, то вам сюда. А мы попробуем сделать эскиз портрета этого человека в пяти ракурсах.
Monster
Ивлин был ужасным баламутом и вел себя вызывающе, за что часто бывал бит, особенно в молодые годы. Во-первых, безбожно пил. В отличие от многих своих собратьев-писателей, пил он не «запойно», а «забойно». Из каких только баров Лондона его, мертвецки пьяного, часто в беспамятстве, не выносили друзья или полисмены! Очень рекомендую прочесть его коротенький ранний рассказ «The Balance!» — остроумный очерк из жизни «British upper class», со вставками о состоянии сознания (и тела) в пьяной полуяви: After all the chaotic impressions which he had thus painfully and imperfectly set in order, the last minutes before he had turned out the light stood out perfectly clearly. He could see the white, inconsolable face that had stared out at him from the looking glass; he could feel at the back of his tongue the salt and bitter taste of the poison. He remembered as in a nightmare, remote, yet infinitely clear, his awakening in the darkness with the coldness of death about his heart; he had raised himself from the bed and stumbled to the window and leant there, he did not know how long, with the cold air in his face and the steady monotone of the rain fighting with the drumming of blood in his head…
Вероятно, такими «туманами» заканчивались многие вечера Ивлина в довоенный период, и тысячи кровяных молоточков ежевечерне стучали у него в голове. Дикий нрав писателя никуда не делся и во время Второй мировой войны. Ивлин проявил себя отважным солдатом, выполнял сложные поручения на разных территориях. Это при том, что на момент вступления в войска ему было уже за 40, а здоровье, мягко говоря, не было очень крепким, но он постоянно конфликтовал (а порой и дрался) с командующим составом. С этим связано отсутствие каких-либо военных наград по завершении кампании. Хотя звание капитана ему присвоено было.
Он «выяснял отношения» не только с командирами и врагами, но также женами, друзьями, посетителями баров, полицейскими. А еще он открыто не любил своих детей (которых у него было, между прочим, шестеро), говоря, что написать книгу гораздо сложнее, чем сделать ребенка.
Provocateur
Пьянство до определенного момента не оказывало сколь бы то ни было сильного влияния как на творчество Ивлина Во, так и на его работоспособность. Так и на его мастерство скандализировать своих собеседников или, как говорили в XIX веке, «мистификации». Британцы известны своим специфическим чувством юмора и способностью говорить все что угодно с каменным лицом.
Провокации сопровождали Во на всем его жизненном пути. Из-за скандала с романом брата «The Loom of Youth», в котором делались намеки на возможность гомосексуальных отношений между воспитанниками мужских учебных заведений, Ивлину пришлось сменить школу. В новой школе в его «клуб» («для тех, кто устал от жизни») входило 2 несуществующих персонажа. В Оксфорде был натуральным двоечником и «прогульщиком», не делая почти ничего из предписанного.
В 1928 году он женился на девушке с таким же, как у него, именем. Звали ее Evelyn Florence Margaret Winifred Gardner. Так что друзья называли их Evelyn-he & Evelyn-she. Через 2 года развелся с ней без особенных сожалений.
Он был католиком (и не ирландцем) в стране, где главенствующую роль имела англиканская церковь.
После войны Во долгое время (и совершенно беспричинно) распространял слух о том, что югославский диктатор Броз Тито — женщина, и показывал всем «ее» портрет.
Несмотря на то, что большую часть гонораров приносили ему американские журнальные издания, он в 1947 году пишет остро-сатирическую повесть «The Loved One», где просто издевается над американскими попытками найти свое место в мире и «новыми ценностями». Конечно, повесть не печатают.
Список можно продолжать…
Wit & esthete
Во был из очень хорошей семьи (денег на обучение в частных школах сыновей им хватало), но не из аристократической. И лет до 30, вплоть до болезненного увлечения католицизмом, он искал их общества. В Лессинге и Оксфорде, в клубах, на приемах, даже в армии. И общество это нередко находил. А главным образом потому, что был великолепным остроумцем. До «Пригоршни праха» Во писал в основном сатирические, едкие, а поэтому хлесткие с языковой точки зрения рассказы и повести. Остряков высшее общество уважало с тех самых пор, когда на страницах «Портрета Дориана Грея» появился лорд Генри. Общество желает подражать литературе, глупости, если кто-то считает наоборот. И английский аристократ стал остроумен после Уайльда, гувернантки стали выходить замуж за вдовцов после Теккерея, а сироты стали милы и возвышены после Диккенса и Гюго. В каждом сборнике афоризмов есть с десяток цитат уайльдовского циника. Ну, а фразу: «There is no such thing as a moral or an immoral book. Books are well written, or badly written. That is all», — за сто лет ее существования истаскали не более милосердно, чем те, что пошли в самые популярные статусы соцсетей.
Был ли эстетом Во? И да, и нет. Он не носил синей гвоздики в петлице, но, например, его завораживала католическая служба на латыни — как и многие другие вычурные и утонченные вещи. Борис Парамонов, автор прекрасной статьи «Скучно без Ивлина Во», даже считает, что «настоящий крах жизни случился для Во, когда собрался Второй Ватиканский Собор, внесший многие изменения в чин католического богослужения; самая главная новация — переход в литургии с латыни на местные языки. Это было для него ударом, буквально ускорившим его смерть, можно сказать, вызвавшим смерть».
Ивлин Во формулировал свои идеи изящно и легко, как и следует делать тому, кто не может войти в круг аристократов по праву рождения. Вот примеры «лордгенриевского» изящества молодого Во:
# Punctuality is the virtue of the bored
# There’s only one great evil in the world today. Despair
# We cherish our friends not for their ability to amuse us, but for ours to amuse them.
# When we argue for our limitations, we get to keep them.
# News is what a chap who doesn’t care much about anything wants to read.
Сyclophrenic*
*Абсолютный домысел автора данной статьи.
Циклофрения — заболевание относительно новое, и во времена Ивлина Во его просто не существовало в медицинских классификаторах. Это первое. Второе — никаких доказательств того, что можно было бы определить как «биполярное расстройство» или «маниакально-депрессивный психоз» у нас нет, только косвенные аргументы: резкие перемены настроения и наследственность. Уже упомянутая здесь Селина Гастингс начинает свое повествование с описания одного эпизода из жизни «предка» писателя. Который убил осу тростью на лбу у своей жены.
У самого Ивлина смены настроения случались достаточно часто: он то был на вершине мира и считал всех копошащимися в земле насекомыми, то, наоборот, сам проваливался ниже дерна и смотрел на этих насекомых снизу вверх. И неоднократно предпринимал попытки самоубийства. Например, Во пытался покончить с собой в 1926, когда стало окончательно ясно, что он не окончит курса в Оксфорде. План был прост: отплыть далеко от берега и затопить лодку. Однако его ужалила медуза. Боль была такой сильной, что вытеснила все мысли из головы Ивлина, и он счел за благо как можно быстрее доплыть до берега и обратиться за медицинской помощью.
Ситуацию развода с женой Во сублимировал в романе «Пригоршня праха» (A Handful of Dust, 1934).
На войне, как мы уже говорили, слишком кичился собственной отвагой. Рандольф Черчиль — сын великого Премьер-министра, с которым они были заброшены с политическим заданием на территорию современной Хорватии, говорил, что за все время войны «Во ни разу не присел»: все время ходил прямо, надменно глядя на прятавшихся от пуль. При этом с 60-ых годов, когда здоровье его окончательно подорвалось не слишком правильным образом жизни, он панически боялся смерти, а поводом обращения к врачам было «сегодня я чувствую себя не так, как вчера».
А вообще, не исключено, что я просто посмотрел «Безумную депрессию со Стивеном Фраем» (Stephen Fry — The Secret Life Of The Manic Depressive) и приложил увиденное к биографии Во… Все может быть. О прекрасном романе Стивена Фрая «The liar» мы еще напишем в свое время!
Stylist
Расцвет стилистического мастерства Ивлина Во пришелся на вторую половину его творчества, и понять это можно перечитав самый талантливый из его романов — «Возвращение в Брайдсхед» (Brideshead Revisited, 1944). Впервые прочитав его лет 10 назад, я до сих пор не могу отделаться от мысли сравнить его с чеховским «Вишневым садом» — та же тема умирания старого (у Чехова — дворянства, у Во — аристократии), утраты дома (у Чехова — разрушение усадьбы Раневской, у Во — родового поместья Флайтов), «умирание» это происходит весной, и у Ивлина Во даже есть свой Фирс — это бывшая няня Хокинс, доживающая свои дни в старом доме. Но Чехов, как кажется, не особенно жалеет старого дворянства, а вот рассказчик Чарльз Райдер, делящийся с нами своими «Sacred & Profane Memories», очевидно элегичен: I paused and looked back at the camp, just coming into full view below me through the grey mist of early morning. We were leaving that day. When we marched in, three months before, the place was under snow; now the first leaves of spring were unfolding. I had reflected then that, whatever scenes of desolation lay ahead of us, I never feared one more brutal than this, and I reflected now that it had no single happy memory for me.
Это пролог к роману, где речь вообще идет об уходе из военного лагеря, а не о доме. Таким торжественно печальным тоном ведется все многостраничное повествование. В романе множество отсылок, аллюзий, загадок и ловушек. Так, например, в одном из писем Во сообщает: «I hope the last conversation with Cordelia gives the theological clue. The whole thing is steeped in theology, but I begin to agree that the theologians won’t recognise it». Имя одного из главных персонажей Себастьяна Флайта (Sebastian Flyte) соотносится с именем главного героя первого английского романа Владимира Набокова «The Real Life of Sebastian Knight, 1941». Тот роман Набокова отнюдь не так хорошо известен как «Лолита», «Бледный огонь» или «Смотри на арлекинов», но примечателен сложной нарративной структурой, на которую Во, вероятно, обратил внимание.
Младшую из многочисленных сестер, братьев и кузин семейства Флайтов (siblings — как жаль, что адекватного слова нет в русском языке!) зовут Корделия — точно так же как младшую дочь Короля Лира, которую Лир изгнал за недостаточную любовь к себе. Корделия позже вернулась, чтобы спасти своего отца от его старших дочерей вместе со своим мужем «Французским Королем», стало быть приняла католичество. И вообще, Корделия — воплощение кротости и смирения, что составляет одну из ценностей христианской картины мира.
Более подробно о многих других особенностях этого романа можно прочесть в исследовании Полы Бёрн «Mad World: Evelyn Waugh and the Secrets of Brideshead».
А еще очень рекомендую аудиокнигу «Brideshead revisited» в исполнении джереми Айронза. Это тот самый голос, который и должен быть на этом месте!
Почитайте также статью о том, как Рэй Брэдбери предсказал Skyeng
Awesome!
Thank you, Marina!